Пока молчат оракулы - Страница 13

Бык не торопясь проглотил очередной кусок.

— А что, есть какие-нибудь конкретные предложения, Слава? — глухо осведомился он.

— Мне кажется, — сказал я, — раз учения автоматически перестали быть, как говорят у нас в Одессе, нам следует пробиваться к своим… Так сказать, переходить линию фронта.

— Если таковая, конечно, существует, — вмешался Рамиров, задумчиво перемалывая зубами ржаной хлебец.

— С чем пробиваться-то? — спросил Эсаул. — У нас же нэ оружие, а… дэтские хлопушки!

— Плеткой обуха не перешибать, — встрял в разговор Антон. Первый раз на моей памяти он почти правильно употребил нашу пословицу.

— Поверьте Плетке на слово, — машинально схохмил я, но никто даже не улыбнулся.

Эсаул был полностью прав. Кроме как на штык-ножи да на приемы рукопашного боя, надеяться нам было не на что. Даже автомат, доставшийся нам в наследство от покойника, проблемы вооружения группы не решал…

Народ безмолвствовал, но не грозно, как в пушкинском «Годунове», а подавленно.

— Придется для начала выйти на противника и разжиться оружием за его счет, — потянувшись с хрустом в суставах, сказал Бык.

— Интересно, — высказал вслух назревший у всех вопрос Гувх. — А кто наш противник? Штатовцы? Или какие-нибудь турки?

— Какая разница? — переспросил Артур-«Большой Камень». — Не все ли равно, от чьей пули загнешься?

— Ты что — помирать собрался? — осведомился Сибиряк.

— А ты, наверно, с гранатой под первый встречный танк ляжешь? парировал Абакалов.

— Хватит спорить, — прервал их командир. — Вот что…

Закончить ему не дал странный возглас Эсаула. Мы оглянулись на него. Даргинец сидел, скрестив ноги по-восточному, а в его левой руке был зажат брусок взрывчатки. Не той, бутафорской, которой нас снабдили перед вылетом в бригаде, а самой что ни на есть настоящей, типа «сэндвич», с ого-го какой пробивной мощью!..

— Где ты это взял, Пшимаф? — почему-то шепотом спросил лейтенант. (Я сразу вспомнил тот древний анекдот, где мужик отвечает: «Где взял, где взял… Купил!» — но решил оставить его пока при себе).

— В вэщмэшке, — лаконично сообщил Эсаул.

Бык пришел в себя быстрее всех: на то он и командир.

— А ну, — приказал он, — всем проверить личное оружие и снаряжение и доложить!

Вскоре мы сидели с открытым ртом. У всех нас и боеприпасы, и взрывчатка оказались боевыми, хотя этого просто не могло быть. К примеру, я сам проверял свой ган еще в «джампе», и патроны у меня тогда были холостыми, с полосатым ободком… Получалось, что произошло чудо.

— Чудеса, — покрутил головой Бык.

— Нет, не чудеса, — вдруг сказал Корреспондент. — Я подозреваю, что вас отправили на настоящее боевое задание. Только вот зачем от вас — да и не только от вас — это скрыли?..

— Вот это аффект! — присвистнув, воскликнул Аббревиатура.

— Значит, все-таки это война, — полуутвердительным тоном сказал в пространство лейтенант.

— Не обязательно, — возразил Рамиров. — Вспомните «пандухский конфликт» — там тоже никто никому войны официально не объявлял, а просто швырнули через границу войска в полном боевом снаряжении — и закрутилось!.. Сдается мне, что вас, ребята, опять хотят использовать в качестве пешек. А впрочем, это несложно проверить. Мой комп-нот имеет выход на сеть пресс-служб, так что попробуем узнать, что в мире творится.

Напрасно он надеялся, никакой связи с внешним миром у его комп-нота не оказалось.

— Ерунда какая-то, — растерянно проговорил Рамиров. — Непонятно… Не нравится мне все это. И знаете, почему? Потому что получается, что ваше командование знало о начале боевых действий, но не захотело поставить вас в известность. Отправили воевать неизвестно против кого…

— Как кур во тши, — скаламбурил опять не к месту наш стажер.

— А, может, над нами ставят какой-нибудь эксперимент? — предположил Большой Камень.

— Психологический, — добавил Гувх.

— Что-то уж очень знакома мне эта ситуация, — продолжал, никого не слушая, наш взводный. — Словно я и раньше попадал в такие же казусы…

— И мне… И я, — почти хором подтвердили Гаркавка и Эсаул.

— Да? — встрепенулся Корреспондент. — Когда? Где? При каких обстоятельствах? Вспомните, ребята, попытайтесь! Это важно, поймите! Что же вы молчите, Евгений?

Но Бык махнул рукой.

— Некогда, — резко сказал он. — Не стоит раздумывать да вспоминать, что там кому-то во сне приснилось.

— А вы считаете, что это вам уже снилось раньше? — тут же прицепился к его словам журналист.

— Ничего я не считаю, — с некоторым раздражением отрубил лейтенант. Я знаю: когда горит дом, думать уже некогда… И еще я знаю, что моя страна — в опасности! А раз так… и поскольку мы вооружены, то предлагаю всем считать, что задача у нас остается прежней. Ясно? Что же касается того, что нас не предупредили о начале войны… Видно, вступили в действие законы военного времени, а в таких случаях, чтобы не допустить паники, всегда соблюдается строжайшая секретность.

Лейтенант, судя по всему, уже принял решение, и свернуть его с этого пути было бы не возможно. Лицо его сразу стало жестким. Как чемодан…

— А мы успеем? — после паузы осведомился я.

— Что за вопрос, Канцевич? — удивился Бык. — Обязаны успеть! У нас еще почти одиннадцать часов, а до Объекта — примерно восемьдесят верст.

Никто больше не проронил ни слова, хотя я видел по лицам дружков, что каждый из них вспомнил сейчас о Глазе и Тарасе. Что с ними стало? Где они? Живы или?..